Читать или не читать. Монолог второй

Что-что? Как снова начать читать книги? Интересный вопрос. Значит так… Берешь книгу. Бумажную или электронную – не важно. Жанр, цвет обложки, автора выбираешь на свой вкус. Открываешь её и читаешь. Буква за буквой. Слово за словом. Есть ещё аудиокниги. Тут другой алгоритм. Загружаешь книгу в любое устройство, на котором её можно прослушать. И слушаешь.

Нет, я не издеваюсь. По крайней мере не больше чем ты, когда задаешь такой вопрос. Вот если тебя спросят, как сходить в магазин за хлебом, что ты ответишь? А, ты про время. Да, ты прав/а. Здорово иметь столько времени, чтобы иметь возможность читать столько сколько хочется. Я бы тоже так хотела. Вот прям с утра открыть книгу и сидеть уютненько весь день перелистывая страницы. Но не получается.

Ланс Паркин. «Алан Мур. Магия слова»

Биография автора таких впечатляющих комиксов и графических романов, как «Хранители», «V – значит Vендетта», «Из ада», «Провиденс», «Лига выдающихся джентльменов» и многих других. Книга начинается с вопроса «кто же такой Алан Мур?» и заканчивается им же. И это правильно – потому что сколько бы материалов по теме не было собрано для создания книги, ответить на этот вопрос возможно разве что самыми общими словами: человек, британец, житель Нортгемптона, сценарист, временами художник, а ещё отец, муж, человек изучающий оккультизм.

Читать или не читать. Монолог первый

Слушай, ну откуда мне знать стоит тебе читать эту книгу или нет? Да, я её прочитала, и она мне понравилась настолько, что возможно, я однажды её перечитаю. Но это не гарантирует, что эта книга понравится и тебе тоже. Мнения двух людей могут разойтись даже при, казалось бы, проверенном практикой совпадении вкусов.

Ой, только не надо так старательно удивляться. А если бы я ответила, что не читала? Ты бы сейчас расспрашивал/а меня слышала ли я об этой книге что-либо. И закончилось бы все тем же самым вопросом. Мы ведь это уже не раз проходили, и ты все равно каждый раз спрашиваешь.

Сюзан Нейпир. «Волшебные миры Хаяо Миядзаки»

Это своего рода творческая биография знаменитого режиссера с рассказом обо всех созданных Миядзаки на данный момент произведениях. Сначала идет небольшой экскурс в детство и юность режиссера, затем Нейпир переходит к творчеству Миядзаки, которое помимо широко известных фильмов включает в себя ещё и мангу. «Навсикая из Долины ветров» это не только анимационный фильм, но и манга, которая была завершена Миядзаки в середине 90-х прошлого века и имеет несколько другой финал.

Каждому произведению посвящена отдельная глава, с попытками трактования каждого.

Энки Билал. «Никополь*»

Я наконец-то прочитала эту историю и смело могу считать, что закрыла демоверсию гештальта. Игра «Nikopol: Secrets of the Immortals», с которой для меня все это началось, является дополнением к первой части трилогии, а вот фильм «Бессмертные: война миров» – уже другая история с теми же персонажами, немного другим миром и совсем иначе расставленными акцентами, но тем не менее дополняющая книгу. Но к фильму я ещё вернусь.

Джон Краули. «Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра»

Воронья речь, вороньи шутки, вороньи истории обладают краткостью коанов или конфуцианских суждений; их богатство — в произношении, как если бы жестовый язык был выражен звуками. Перевод с одного человеческого языка на другой не идет ни в какое сравнение. Давным-давно Дарру Дубраули пришлось найти дорогу в Имр — так он называет человеческий мир, — и это была дорога со множеством ошибочных поворотов и тупиков; мне пришлось найти дорогу в Ка, мир Ворон, чтобы принести оттуда его историю, не зная точно, правильно ли я понимаю то, что принес.
Но посмотрите, вот же — на каждом человеческом языке мы говорим о «дорогах» и «путях», о том, как влачим по ним что-то. Мы приближаемся к «развилке», к «перекрестку», по ошибке «поворачиваем не туда». Вороны так не говорят. Но иначе я бы, наверное, не смог рассказать историю, составить жизнеописание. Мы — создания дороги, всегда гадаем, что за следующим поворотом. Вороны живут в широком, непроторенном трехмерном пространстве. Если на этих страницах я заменил вороний язык человеческим — совершенно иным по смыслам и воздействию, — то лишь потому, что у меня не было другого выхода.
Я точно помню, как мы учились — с трудом, каждый день, я у него, и он у меня, — что ж, может быть, в те дни, когда весна стала летом, а лето осенью, я и заслужил его дружбу? Конечно, может статься, что я просто сошел с ума. Может, эта Ворона меня знать не знает, ничего мне не рассказывала, а всю историю я поведал себе сам. Как бы то ни было, перед тобой, воображаемый Читатель, вся история, какая только может быть: повесть, которую, по моему убеждению, он мне рассказал, а я — услышал. Рассказ о том, как он покинул город и Городских Ворон и как добрался до моего дома, оказался первым, который он смог до меня донести, а я сумел записать. А потом — другие, и за ними — остальные: как все началось, как все закончится. И эта повесть начинается здесь.

Бывает так, что я попадаю в «поток». Несколько книг подряд так или иначе касаются одной и той же темы, раскрывают её по-разному, откликаются друг в друге. А бывает, что ответы на вопросы, заданные в одной книге я нахожу в другой, другого авторства, другой темы. Только недавно, в «Книге Чудес» Джеффа Вандермеера мне встретилось упражнение, в котором предлагалось написать рассказ, а потом переписать так, как будто главный герой рассказа – животное. И тут же мне попалась книга, которая пообещала мне историю вороны. Но в момент покупки, я, разумеется, не обратила на это внимания, опираясь совсем на другие критерии выбора.

Энг Тан Тван. «Дар дождя»

Однажды дряхлая гадалка в храме, древнее, чем она сама, сказала мне, что я родился с даром дождя.
Это случилось давно; тогда я не верил предсказательницам, и мир еще не был полон чудес и тайн. Я забыл, как она выглядела, женщина, прочитавшая мою судьбу по лицу и линиям на ладонях. Она сказала, что оказалась в этом мире, чтобы открывать пророчества тем, кому они предназначены, а потом, как и все мы, должна будет уйти.
В ее словах была правда, потому что в дни моей юности постоянно шел дождь. Безоблачное небо и беспощадный зной, конечно, случались, но память осталась только о дожде, льющем через край низких облаков, размывающем пейзаж в китайскую акварель. Иногда дожди шли так часто, что я удивлялся, почему окружающие краски не блекли, не смывались бесследно, оставив мир окрашенным в тона серой плесени.

Как и в книге «Сад вечерних туманов», здесь повествование касается второй мировой войны и оккупации Малайи японцами, с точки зрения одного свидетеля и непосредственного участника событий. Обе эти книги схожи, по многим аспектам. Ученичество у того, кто является по сути врагом, теплые чувства, которые не способна разрушить война, долг, предательство… как говорится, «смешать, но не взбалтывать».

И все же, эти книги, не смотря на схожесть по отдельным пунктам – разные.