Карл Руис Сафон. Цикл «Кладбище Забытых Книг»

На рассвете печатник направился к Морской стене. Останки корабля, на котором вернулся в Барселону Эдмонд де Луна, качались на волнах. Море уже начало уничтожать корпус и проникало внутрь, как в дом без стен. Обыскав недра корабля в призрачном свете зари, печатник наконец нашел то, что искал. Морская соль уже съела часть линий, но чертежи величайшего лабиринта книг оставались нетронутыми — такими, как их нарисовал Эдмонд де Луна. Семпере сел на песок и развернул их. Его разум не мог постичь сложную арифметику, составляющую эту иллюзию, но он сказал себе, что найдутся более способные умы, которые растолкуют ее секреты, и что до тех пор, пока более мудрые не найдут способ сохранить лабиринт и напомнить о цене зверя, он будет держать чертежи в семейном сундуке, покуда однажды, в чем он не сомневался, не найдет создателя лабиринтов, заслуживающего того, чтобы взяться за задачу такого масштаба.

© Карл Руис Сафон. «Огненная роза» (Перевод: группа «Исторический роман»)

«Тень ветра», «Игра ангела», «Узник Неба»

Чем отличаются «взрослые» произведения Сафона от тех, которые он сам считает детскими? Хотелось бы написать, что ничем, но это будет неправдой. В «Тени ветра», и далее появляется жестокость. Уже не абстрактно-метафизическая, а вполне реальная жестокость, которая может случиться и случается без вмешательства потусторонних сил. Жестокость, источником которой является человек. Во взрослых произведениях он затрагивает более скользкие темы. Ну и, разумеется, чувственность, предназначенная для взрослых, более откровенна чем та, которую он «впустил» в свои детские произведения.

Но есть фишка, которая их объединяет. Предыстория. Нет, предыстория, по крайней мере в детских повестях, у каждой своя, но она обязательно есть. Читатель допущен, так сказать к финалу действа, и ему рассказывается, иногда весьма и весьма подробно, содержание предыдущих актов. Особенно ярко предыстория (нет, не правильно: ПРЕДЫСТОРИЯ!) проявилась в первой книге цикла, «Тень ветра». И, скажу честно, если бы я начала знакомство с произведениями Сафона с этой книги, на ней бы оно, скорее всего и закончилось.

И дело не в недостоверности некоторых персонажей, не в наивной глупости главного героя и его малоубедительного, хоть и харизматичного помощника. Дело в той самой предыстории, а точнее прошлого малоизвестного писателя Хулиана Карракса, которую восемнадцатилетний Даниэль пытается узнать. Она открывается по частям. Из уст разных людей. И почти каждый рассказчик повествует не только о событиях, но и о чувствах объекта расследования. Никак не обосновывая откуда собственно им известно, например, о ярости, обуревавшей Хулиана по утрам. Все эти рассказчики так легко и так охотно делились с персонажами своими частями истории, что у меня сложилось впечатление, что, если бы у Даниэля была возможность отказаться от поисков, они бы приходили к нему домой, чтобы ввести его в курс дела.

С мистикой там тоже, как по мне, проблемы. Из мистичного – особняк с плохой историей и сны престарелой и, по-видимому, слабоумной няни одной из героинь прошлого, считавшей что во снах и видениях ей являлся ангел, попахивавший серой. Некоторая «параллельность» судеб Даниэля и Хулиана меня тоже не тронула. Слишком уж все оказалось одновременно вычурно и никак. И, даже то самое Кладбище Забытых Книг, которое дало название всему циклу, скорее всего оказалось бы похороненным под пошловатыми шуточками, не внушающими доверия событиями и аж двумя с половиной историями любви.

Но на Кладбище я уже побывала вместе с Давидом Мартином и сеньором Семпере, дедом Даниэля. Давид Мартин, хоть и не сильно впечатлил меня своей историей (впечатлениями я делилась вот здесь), был знаком как с отцом Даниэля, так и с его матерью. Андреас Корелли, мистический антагонист из «Игры Ангела», крайне отдаленно, но все же напомнивший мне Воланда, хоть на первый взгляд и не оставил следа в этой истории, словно присутствовал и в этом произведении. И мне казалось, что в «Узнике Неба» должны быть какие-то ответы, или хоть какое-то подтверждение связи этих двух, вроде бы, не слишком связанных историй. Так что за «Узника» я все же взялась. К слову, с большой неохотой.

И… проглотила его в практически в один присест. Не могу с уверенностью сказать, почему «Узник» произвел на меня гораздо лучшее впечатление чем две предыдущие книги. Может быть я успела свыкнуться с недостатками, которые отмечала раньше. Может быть, повлияло то, что персонажи глупили значительно меньше. А может быть, дало о себе знать отсутствие новых «любовей» в сюжете. А может, все вместе, плюс хороший язык и качественные описания – последнее всегда было моей слабостью, что уж тут.

Сафон по-прежнему не чурается штампов приключенческой литературы. Тут есть и побег из тюрьмы по методу Дюма, и яд во флаконе, и ожившие «призраки» прошлого, и предыстория. Но на этот раз с основной предысторией читатель знаком больше, если читал «Тень ветра» и «Игру ангела».

Эта книга – продолжение «Тени ветра» и одновременно другая история Давида Мартина. Не скажу, что более логичная, как и не скажу, что симпатия самого автора по отношению к этому персонажу перестала чрезмерно проступать сквозь страницы. Но на этот раз я действительно увлеклась чтением. Эта история, не завершает цикл. Она не отвечает на вопросы, которые возникают при прочтении. Но она достаточно ясно дает понять, что замысел автора больше, и что рассказана пока что лишь часть. А если учесть «Огненную розу», легенду, которую судя по эпиграфу однажды рассказал (а может придумал) Давид Мартин, то история и вовсе началась задолго до рождения как самого Давида, так и Даниэля Семпере.

Безусловно – продолжение следует, и я, к своему удивлению, заинтересовалась, целой, пока ещё на показанной картиной. Правда любопытство мое сродни реакции ленивой собаки на внезапный и далекий шум – не более чем просто приподнятое ухо, дабы попытаться понять требуется ли погавкать или можно спать дальше. Как я уже говорила, крупномасштабные циклы немного не моё.